Месяц назад меня попросили передать в музей Преображенского братства флейту конструкции Бема. Флейта как флейта. На таких играют профессиональные музыканты в оркестрах. Было видно, что флейту берегли, прикасались к ней с осторожностью. Изношен только футляр…

К флейте прилагалось мужское письмо – строгое и скупое, с заголовком «Маленький рассказ о большой флейте». Все письмо пронизано надеждой на то, что «этот инструмент останется символом памяти музыкантов, пострадавших от несправедливости».

Автор письма – Николай Петрович Попов – с 1957-го года музыкант, а с 1977-го по 1995-й годы – руководитель Норильского духового оркестра. Передаваемую флейту Николай Петрович называет «экзотическим инструментом, реликвией памяти, эстафетой», доставшейся от оркестра заключенных Норильлага. Руководителем и создателем духового оркестра в Норильлаге был Сергей Федорович Кайдан-Дешкин [1] – автор пионерского гимна «Взвейтесь кострами, синие ночи!». Сергей Федорович провел двадцать лет в лагерях и ссылках нашего севера. Именно в Норильлаге с ним случилось невероятное происшествие: «Однажды ночью Сергея Федоровича забрали с вещами и увезли в Норильск-2. Оттуда, как правило, никто не возвращался. Людей заставляли рыть для себя могилы, а следующая партия заключенных закапывала их и готовила могилы для себя. На следующий день должно было состояться важное мероприятие НКВД и срочно нужен был оркестр. Тут же вызвали старосту оркестра Виктора Еськова и предложили ему возглавить оркестр. Но все музыканты отказались играть без своего руководителя. Угрозы не помогли, и чтобы не сорвать мероприятие, ответственные лица были вынуждены вернуть Кайдана-Дешкина… Сергея Федоровича доставили к нам совершенно седым. Несмотря на то, что его предупредили под строжайшую расписку никому не говорить о Норильске-2, все подробности я узнал от него лично» [2].

Флейта, которую Николай Петрович передал Преображенскому братству, оказалась многомерным символом советской эпохи. Символом противостояния смерти и жизни, хаоса и гармонии, ада и лиры. Символом человеческой судьбы, проходящей через большие страдания: «Играть на скрипке людских рыданий, / На тайной флейте своих же болей, / И быть воздушным, как миг свиданий, / И нежным-нежным, как цвет магнолий» [3].

Флейта Норильлага, прошедшая через руки Николая Петровича, принесла нам теплоту дыхания, теплоту рук тех музыкантов, что играли на ней в условиях ГУЛага. Эта флейта помнит безымянных музыкантов, чье мужество спасло их руководителя от расстрела. Помнит флейта и самого Кайдана-Дешкина, взявшего в 1922-м году музыкальную цитату из оперы Шарля Гуно «Фауст» и переработавшего ее для пионерского гимна.

А теперь задумаемся о судьбах вещей и людей. Самое известное сочинение Кайдана-Дешкина было написано для горна, но память о гулаговской судьбе музыканта хранит флейта...

Николай Петрович, передавая флейту Преображенскому братству, называет ее реликвией, эстафетой, волшебным инструментом. Я могу это подтвердить: едва флейта вошла в мою судьбу, как меня охватила давно забытая волна теплоты, мягкости, добросердечности. В свете этой волны ожили забытые люди, вещи, слова. Ожило все. Ожил и я. Я долго искал имя этой волне, пока из далекой памяти не проступило забытое слово – доброта.

В самом конце ХIХ века Василий Осипович Ключевский произнес публичную лекцию с интересным названием – «Добрые люди Древней Руси». Заканчивалась лекция такими словами: «Из своей исторической дали они («добрые люди Древней Руси» – И.П.) не перестанут светить, подобно маякам среди ночной мглы, освещать нам путь, не нуждаясь в собственном свете. Завет их жизни таков: жить – значит любить ближнего, то есть помогать ему жить; больше ничего не значит жить и больше не для чего жить» [4].

«Добрый человек вечной Руси» – так мне хочется назвать Николая Петровича Попова. Что он сделал? Чем знаменит? Какая у него судьба? Родился в 1933-м году в Красноярске. С 11 лет остался один – отец погиб на фронте, маму арестовали «за недостачу». Ребенка определили в детский дом, где он возил воду на быках. Огромных усилий стоило заставить быков выйти из реки – «я и плакал, и просил их» – быки слушались... Через полгода бежал из детдома, прибился к воинской части, стал воспитанником оркестра. В 1956-м году переехал к маме в Норильск. Самое сильное впечатление от Норильска – «я видел колонны заключенных на улицах. Всегда с удивлением смотрел на охрану: она шла с винтовками наперевес, с собаками, а сзади пулемет на санках и сейф. Особенно строго охраняли колонны заключенных женщин». В июле 1957-го года вошел в Городской духовой оркестр. Оркестр играл всюду, куда направляли. Играли и в сорокаградусные морозы – «ни один музыкант не роптал по случаю сильного мороза». Было только одно исключение – «мы не выступали на увеселительных вечерах работников НКВД».

В Норильском духовом оркестре Николай Петрович трудился сорок лет. Он написал воспоминания, но они не о себе, а об оркестре, музыкантах, составах, репертуарах: «Каждый человек, даже самый маленький, несет в себе черты своей исторической эпохи… он имеет право, чтобы его помнили и уважали... Я просто обязан обо всем рассказать…» [5].

Судьбу Николая Петровича легкой назвать нельзя, но вся она пронизана, пропитана добротой. Откуда я это знаю? – От той доброты, которая вошла в мою жизнь с флейтой Норильлага.

Что такое доброта? – Это свет души, освещающий пространство вокруг человека. Это нежное, заботливое отношение к людям, ко всему живому. Это способность вносить в жизнь людей благо, радость, это умение помогать. Николай Петрович не сказал о себе ни одного яркого слова, но доброта его души напомнила забытую истину – рядом с нами живут добрые люди. Они рассеяны, рассыпаны, раскиданы по разным уголкам нашей земли – живут в разных сферах, заняты разным трудом, имеют разный возраст. Не видят друг друга, не знают друг о друге, но объединяет их глубокая вера в непобедимую и неискоренимую силу Добра. Это не наивная вера малышей, а вера тех, кто прошел испытания последнего столетия. Очень часто такие люди молчаливы, но в их молчании таится великая сила, которой они иногда обмениваются друг с другом: «Милый друг, иль ты не чуешь, / Что одно на целом свете – / Только то, что сердце сердцу / Говорит в немом привете?» [6].

Тонкая цепочка «случайностей» соединила 83-летнего музыканта из Красноярского края и Преображенское братство. Передавая флейту в Преображенское братство, Николай Петрович попросил, чтобы флейта жила, дышала, звучала, напоминала о тех, кто играл на ней в условиях «вечной мерзлоты».

20 февраля с.г. в Братском доме под Истрой состоялась передача флейты. Священник Георгий Кочетков, духовный попечитель Преображенского братства, принял флейту стоя, с благоговением… Оценив этот дар по достоинству, отец Георгий сказал: «Будем готовить тот день, когда зазвучит эта волшебная флейта – флейта неизвестного музыканта-заключенного…».

И мы верим, что этот день наступит.

Священник Иоанн Привалов

[1] Сергей Федорович Кайдан-Дешкин (1901‑1972).

[2] Из воспоминаний Виталия Бабичева.

[3] Бальмонт К.Д. Играть.

[4] Ключевский В.О. Добрые люди Древней Руси.

[5] Попов Н.П.: «Не было ни одного случая, чтобы из-за низкой температуры отменили демонстрацию или проводили ее без духового оркестра».

[6] Соловьев В.С. «Милый друг, иль ты не видишь…»